"наш полководец любил говорить,
что мы дети волчьи и рождены в стае.
что, если мы хотим пить, то надо эту воду завоевать.
что, если мы хотим есть, то надо эту еду завоевать.
помнишь, как он, с трудом сдерживая смех, погнал нас чинить доспехи и точить мечи,
когда увидел, как мы стоим посреди лагеря и, открыв рты пошире, вовсю ловим дождевые капли?
мы были тогда совсем мальчишками.
а сейчас от этого дождя, которому тогда мы так радовались, сердце стучит тревожнее.
я смотрю в глаза своим сыновьям и боюсь.
ведь это моя кровь течет в их венах. кровь, впитавшая в себя войну.
Элэйн говорит, что засыпая, я каждый раз снова и снова повторяю одно.
держать строй.
она знает. что я остался там. что все мы остались там".
я перечитываю письмо в последний раз, убираю его в ящик письменного стола ко всем остальным.
мой друг, чтобы тебе было не так одиноко в ночи, я оставляю для тебя свечу на подоконнике.
нет никакой войны. и никогда для меня не было. слишком хорошее воображение для человека, родившегося не в том месте и не в то время.
и нет никаких сыновей.
нет Элэйн. прекрасной и рыжеволосой. с кожей смуглой и пахнущей молоком и медом.
и клинка я никогда в руках не держал. так откуда тогда тоска?