женщина с музыкой в голове.)
Что если в вас осталась душа...?
среда, 17 октября 2007
женщина с музыкой в голове.)
тебе я хочу пожелать света.
теплых объятий и жизни с большой буквы, а не так как написал это я.
я хочу чтобы ты всегда мог сказать, что у тебя есть близкие люди.
я хочу, чтобы тебя всегда мог кто-нибудь защитить. Чтобы был тот, кого сможешь защитить ты.
и если будут слезы, то пусть они будут не безвкусные. Пусть в них будет радость и боль. потому что без боли ты не почувствуешь и счастья.
я хочу чтобы были подарки, поцелуи и крохотная доля свободы.
чтобы ты научился дышать и быть.
чтобы ты был самим собой всегда. таким, каким я тебя люблю.
будь всегда. твой Сузуки. с днем рождения, Сейя.
теплых объятий и жизни с большой буквы, а не так как написал это я.
я хочу чтобы ты всегда мог сказать, что у тебя есть близкие люди.
я хочу, чтобы тебя всегда мог кто-нибудь защитить. Чтобы был тот, кого сможешь защитить ты.
и если будут слезы, то пусть они будут не безвкусные. Пусть в них будет радость и боль. потому что без боли ты не почувствуешь и счастья.
я хочу чтобы были подарки, поцелуи и крохотная доля свободы.
чтобы ты научился дышать и быть.
чтобы ты был самим собой всегда. таким, каким я тебя люблю.
будь всегда. твой Сузуки. с днем рождения, Сейя.
среда, 10 октября 2007
женщина с музыкой в голове.)
Как легко просто быть.
И как трудно понять, что ты всего лишь есть.
Намного легче осознавать, что ты кем-то являешься, чем понять себя. Если это вообще когда-нибудь удается.
Я знаю десятки людей, которые живут под такими тонкими и въевшимися в лицо масками. Масками из папье-маше, осенних грязных листьев, крашенных перьев. А если их снять. Что будет? Белая полу прозрачная кожа, под которой видны все сосуды и вены? Мрамор или пастель нетронутых лепестков чайной розы? И только губы останутся в трещинах. Они слишком много говорили, врали, смеялись. Ты никогда не спрячешь их под маску, иначе никто не услышит твоих слов.
А спорим, ты и дня не проживешь без фальши?
А спорим, я люблю тебя больше чем кто-либо?
А спорим?
Спроси меня, зачем выцветают глаза. Спроси, из-за чего пропадают эмоции, почему хочется убивать и чтобы за это тебя никто не винил.
Спроси и сама же ответь.
Как легко просто быть.
Просто признать себя такой, какая ты есть. Но мы ведь никогда этого не сделаем, если кто-то будет говорить, что мы не правы, что мы не совершенны.
А под маской ты хранишь такую ироничную веру в идеал. А идеала нет. И никогда не будет.
Царь небесный пошлет мне прощение за все прегрешения.
А иначе, зачем на земле этой вечной живу?
И ты целуешь меня своими губами. А в ответ чувствуешь лишь то, как пробегает от уголка новая трещина. Там не будет крови. Она просто раскроется, расцветет, открыв свои края, словно бездна. А я не замечу.
Накинуть куртку, надеть свои сапоги на шпильках и считать шаги по тротуару.
По небу кто-то хлестнул рукой, оставив такую огромную рану. А асфальт кажется мокрым от еще не наступившего дождя.
И мне хочется упасть на колени, прямо здесь, посреди улицы. Что бы все видели, что мне тяжело. Что бы говорили, что я сумасшедшая. И я бы упала, да только сил нет. Да только права на это нет. И хотелось бы, наверное, что бы кто-то взял за руку и потянул вверх. Так безумно надоело держаться. Особенно держаться, понимая, что опоры нет. Это как танго на трапециях. Когда в любую минуту можешь оступиться. И сначала боишься, а когда это входит в привычку так же хочется упасть. И не важно: падаешь ты на асфальт или вниз с высоты. И нет разницы между болью той и болью этой.
А я бы с удовольствием поехала в Париж.
Задевала бы взглядами тоненьких парижанок и думала, что они такие, как в книгах. Такие, как о них пишут.
И, может быть, с кем-нибудь познакомилась. Ради одной ночи.
С кем-нибудь. Назовем ее…Она. Банально.
Я бы затащила ее в свой номер в отеле. Самый дешевый, без этой натянутой романтики, в которую я все равно не верю.
И, расстегивая ее светло-серые джинсы, шептала бы одну из тех двух фраз, которые запомнила за пять лет изучения французского.
Так просто. Я люблю тебя, моя девочка. И это не значило бы ни-че-го. Ровным счетом ничего. Она… Она банальна.
Главное то, что в данный момент.
Вот так бы я хотела быть собой.
Я бы хотела еще раз прыгнуть с парашютом. Можно даже в том же Париже.
И вот тогда действительно бы не раскрыть его. И глупая рация - связь с инструктором. Что вы говорите? Я все равно не понимаю по французский. Non, mon amour.
Увидеть Париж и умереть.
Я хотела бы, чтобы этот Париж помещался в ладонях, в одном моем взгляде. В хрупких чешуйках зрачков.
Я хотела бы падать, а не лететь.
Я бы с удовольствием поехала на море.
Нет, не так. На Море.
И чтобы днем было нестерпимо жарко, а ночью…вода и ветер. Чтобы вода была черной и не прозрачной. Море же не бывает прозрачным. Или я не права? Чушь. Я хотела бы остыть на этом белом, выгоревшем песке. Чтобы волны отполировали мою кожу, как они полируют камни.
Здесь мне нужна теплая…злая любовь. Мгновенная, быстрая и непреодолимо долгая одновременно. Совершенная. На целый вдох. И потом хотелось бы так же ее выдохнуть. Чтобы не осталось ничего. Чтобы вышло из сердца все до самого последнего выкрика, до самого тихого шепота. Чтобы не было ничего.
И забыть.
Убей меня…за то, что я давно к тебе. Остыл.
И я знаю, что в этом море должны быть жемчужины. Черные, белые… как вальс или мой силуэт. Это все чушь, это все за гранью, до которой мне не дойти.
И я бы опустилась к самому дну. Ко дну с закрытыми глазами. И мне хотелось бы петь. Вы когда-нибудь пробовали петь под водой? Вы слышали, какие звуки получаются? Вы знаете, как поют дельфины?
Non, mon amour.
И в довершение я хотела бы просто исчезнуть. Вот так. Спасибо…
Сокол не вышел на связь, что-то с тобой приключилось. Может ты просто меня…разлюбила.
Так просто снять с себя маску.
Вот так бы я хотела быть собой.
А сейчас я улыбнусь. Ведь стоит улыбаться хотя бы только ради себя. И может быть кому-нибудь понравится твоя улыбка, твои губы в паутине трещин.
***
Моя девочка больна. У нее слишком горячая кожа. Она тает в моих руках, плавится как горький шоколад. Наступит момент, когда на моей ладони останется только ее испачканное сердечко. Засыпай, моя девочка. Спасибо тебе, благодарю тебя. За то, что тебя не осталось.
Моя девочка больна. И я отпущу ее сердце вниз с пятого этажа. И так страстно. Сердце, целующее асфальт. Слишком яркое пятно крови на темно-темно-сером. Засыпай, моя девочка. Спасибо тебе, благодарю тебя. Спектакль окончен.
***
Коньяк, табак и кока-колла.
Витраж холодных маленьких сердец.
И ты тщательно засыпаешь в мои глаза соль, чтобы слезы потом казались не пресными.
Мы лжецы с тобой, родная.
Я упоенно купаю свои руки в духах с ароматом роз и сандалового масла.
Мы с тобой такие счастливый, что остываем к любви, родная.
Ты теперь так редко смотришь в окно. А небо по-прежнему слишком тяжело дышит.
Мы с тобой такие несчастные, что остываем к любви, родная.
И как трудно понять, что ты всего лишь есть.
Намного легче осознавать, что ты кем-то являешься, чем понять себя. Если это вообще когда-нибудь удается.
Я знаю десятки людей, которые живут под такими тонкими и въевшимися в лицо масками. Масками из папье-маше, осенних грязных листьев, крашенных перьев. А если их снять. Что будет? Белая полу прозрачная кожа, под которой видны все сосуды и вены? Мрамор или пастель нетронутых лепестков чайной розы? И только губы останутся в трещинах. Они слишком много говорили, врали, смеялись. Ты никогда не спрячешь их под маску, иначе никто не услышит твоих слов.
А спорим, ты и дня не проживешь без фальши?
А спорим, я люблю тебя больше чем кто-либо?
А спорим?
Спроси меня, зачем выцветают глаза. Спроси, из-за чего пропадают эмоции, почему хочется убивать и чтобы за это тебя никто не винил.
Спроси и сама же ответь.
Как легко просто быть.
Просто признать себя такой, какая ты есть. Но мы ведь никогда этого не сделаем, если кто-то будет говорить, что мы не правы, что мы не совершенны.
А под маской ты хранишь такую ироничную веру в идеал. А идеала нет. И никогда не будет.
Царь небесный пошлет мне прощение за все прегрешения.
А иначе, зачем на земле этой вечной живу?
И ты целуешь меня своими губами. А в ответ чувствуешь лишь то, как пробегает от уголка новая трещина. Там не будет крови. Она просто раскроется, расцветет, открыв свои края, словно бездна. А я не замечу.
Накинуть куртку, надеть свои сапоги на шпильках и считать шаги по тротуару.
По небу кто-то хлестнул рукой, оставив такую огромную рану. А асфальт кажется мокрым от еще не наступившего дождя.
И мне хочется упасть на колени, прямо здесь, посреди улицы. Что бы все видели, что мне тяжело. Что бы говорили, что я сумасшедшая. И я бы упала, да только сил нет. Да только права на это нет. И хотелось бы, наверное, что бы кто-то взял за руку и потянул вверх. Так безумно надоело держаться. Особенно держаться, понимая, что опоры нет. Это как танго на трапециях. Когда в любую минуту можешь оступиться. И сначала боишься, а когда это входит в привычку так же хочется упасть. И не важно: падаешь ты на асфальт или вниз с высоты. И нет разницы между болью той и болью этой.
А я бы с удовольствием поехала в Париж.
Задевала бы взглядами тоненьких парижанок и думала, что они такие, как в книгах. Такие, как о них пишут.
И, может быть, с кем-нибудь познакомилась. Ради одной ночи.
С кем-нибудь. Назовем ее…Она. Банально.
Я бы затащила ее в свой номер в отеле. Самый дешевый, без этой натянутой романтики, в которую я все равно не верю.
И, расстегивая ее светло-серые джинсы, шептала бы одну из тех двух фраз, которые запомнила за пять лет изучения французского.
Так просто. Я люблю тебя, моя девочка. И это не значило бы ни-че-го. Ровным счетом ничего. Она… Она банальна.
Главное то, что в данный момент.
Вот так бы я хотела быть собой.
Я бы хотела еще раз прыгнуть с парашютом. Можно даже в том же Париже.
И вот тогда действительно бы не раскрыть его. И глупая рация - связь с инструктором. Что вы говорите? Я все равно не понимаю по французский. Non, mon amour.
Увидеть Париж и умереть.
Я хотела бы, чтобы этот Париж помещался в ладонях, в одном моем взгляде. В хрупких чешуйках зрачков.
Я хотела бы падать, а не лететь.
Я бы с удовольствием поехала на море.
Нет, не так. На Море.
И чтобы днем было нестерпимо жарко, а ночью…вода и ветер. Чтобы вода была черной и не прозрачной. Море же не бывает прозрачным. Или я не права? Чушь. Я хотела бы остыть на этом белом, выгоревшем песке. Чтобы волны отполировали мою кожу, как они полируют камни.
Здесь мне нужна теплая…злая любовь. Мгновенная, быстрая и непреодолимо долгая одновременно. Совершенная. На целый вдох. И потом хотелось бы так же ее выдохнуть. Чтобы не осталось ничего. Чтобы вышло из сердца все до самого последнего выкрика, до самого тихого шепота. Чтобы не было ничего.
И забыть.
Убей меня…за то, что я давно к тебе. Остыл.
И я знаю, что в этом море должны быть жемчужины. Черные, белые… как вальс или мой силуэт. Это все чушь, это все за гранью, до которой мне не дойти.
И я бы опустилась к самому дну. Ко дну с закрытыми глазами. И мне хотелось бы петь. Вы когда-нибудь пробовали петь под водой? Вы слышали, какие звуки получаются? Вы знаете, как поют дельфины?
Non, mon amour.
И в довершение я хотела бы просто исчезнуть. Вот так. Спасибо…
Сокол не вышел на связь, что-то с тобой приключилось. Может ты просто меня…разлюбила.
Так просто снять с себя маску.
Вот так бы я хотела быть собой.
А сейчас я улыбнусь. Ведь стоит улыбаться хотя бы только ради себя. И может быть кому-нибудь понравится твоя улыбка, твои губы в паутине трещин.
***
Моя девочка больна. У нее слишком горячая кожа. Она тает в моих руках, плавится как горький шоколад. Наступит момент, когда на моей ладони останется только ее испачканное сердечко. Засыпай, моя девочка. Спасибо тебе, благодарю тебя. За то, что тебя не осталось.
Моя девочка больна. И я отпущу ее сердце вниз с пятого этажа. И так страстно. Сердце, целующее асфальт. Слишком яркое пятно крови на темно-темно-сером. Засыпай, моя девочка. Спасибо тебе, благодарю тебя. Спектакль окончен.
***
Коньяк, табак и кока-колла.
Витраж холодных маленьких сердец.
И ты тщательно засыпаешь в мои глаза соль, чтобы слезы потом казались не пресными.
Мы лжецы с тобой, родная.
Я упоенно купаю свои руки в духах с ароматом роз и сандалового масла.
Мы с тобой такие счастливый, что остываем к любви, родная.
Ты теперь так редко смотришь в окно. А небо по-прежнему слишком тяжело дышит.
Мы с тобой такие несчастные, что остываем к любви, родная.
пятница, 05 октября 2007
женщина с музыкой в голове.)
Что-то порвалось. Кажется, скоро опять буду писать. Много и с упоением.
четверг, 04 октября 2007
женщина с музыкой в голове.)
Чего-то не хватает. Какой-то дурной свободы, не/привязанности ни к кому. такого целого и полного глотка жизни. Хочется просто все бросить. Хочется много денег, вина, мартини и абсента. Хочется черно-белых фотографий, улыбок и новых духов. Хочется запаха дорогих вещей и дорогих людей. Близости. Хочется шелковый темно-синий шарф и черную короткую куртку. Хочется живых цветов, безумное колличество неба и больше-больше-больше... хочется петь.
вот так вот требовательно и самолюбиво.
воскресенье, 16 сентября 2007
женщина с музыкой в голове.)
0
Вопрос: Менять дизайн?
| 1. Да | 25 | (64.1%) | |
| 2. Нет | 14 | (35.9%) | |
| Всего: | 39 | ||
женщина с музыкой в голове.)
Lirr - Птицелов. Что бы не потеряли, как в прошлый раз.
понедельник, 10 сентября 2007
женщина с музыкой в голове.)
воскресенье, 02 сентября 2007
женщина с музыкой в голове.)
Сегодня был замечательный день.
Холодный, дождливый, но одновременно очень теплый.
Всем, кто сегодня со мной был...большое и солнечное спасибо.
Чтобы оно было летнее-летнее и всегда согревало. и память и сердце)
Холодный, дождливый, но одновременно очень теплый.
Всем, кто сегодня со мной был...большое и солнечное спасибо.
Чтобы оно было летнее-летнее и всегда согревало. и память и сердце)
четверг, 30 августа 2007
женщина с музыкой в голове.)
Мне хорошо, я ел дико острый японский суп, а потом плевался огнем и требовал льда.
в подарок заполучил маленькую чашечку для саке. Его я тоже ел)
а так. похоже осень наступает. Цикл моих записок, возможно, закончился. Пока больше таких сильных чувств нет и в ближайшее время не будет.
в подарок заполучил маленькую чашечку для саке. Его я тоже ел)
а так. похоже осень наступает. Цикл моих записок, возможно, закончился. Пока больше таких сильных чувств нет и в ближайшее время не будет.
вторник, 14 августа 2007
женщина с музыкой в голове.)
Скажем банально и просто. у меня все плохо. Гм...а еще меня выгоняют из дома. впрочем я и сам не против оттуда уйти.
понедельник, 13 августа 2007
женщина с музыкой в голове.)
Мы ближе к солнцу.
Ходили гулять на крышу.
читать дальше
читать дальше
читать дальше
читать дальше
вторник, 17 июля 2007
женщина с музыкой в голове.)
Летнее… (посвящается)
Видишь там, на рассвете, небо в трещинах.
Мы с тобой никому не обещаны,
Мы с тобой никому не предсказаны.
Рассыпает июль слезы стразами.
А по улице серой и заспанной,
Видишь, солнце идет тенью засланной.
Видишь, солнце идет полу сломано…
С чьей-то дикой мечты зарисовано.
И сказать…(не хватает дыхания)
Что-то горькое вслух, на прощание,
Что-то колкое, словно последнее,
Зачаровано хрупкое…летнее.
Видишь там, на рассвете, небо в трещинах.
Мы с тобой никому не обещаны,
Мы с тобой никому не предсказаны.
Рассыпает июль слезы стразами.
Видишь там, на рассвете, небо в трещинах.
Мы с тобой никому не обещаны,
Мы с тобой никому не предсказаны.
Рассыпает июль слезы стразами.
А по улице серой и заспанной,
Видишь, солнце идет тенью засланной.
Видишь, солнце идет полу сломано…
С чьей-то дикой мечты зарисовано.
И сказать…(не хватает дыхания)
Что-то горькое вслух, на прощание,
Что-то колкое, словно последнее,
Зачаровано хрупкое…летнее.
Видишь там, на рассвете, небо в трещинах.
Мы с тобой никому не обещаны,
Мы с тобой никому не предсказаны.
Рассыпает июль слезы стразами.
суббота, 07 июля 2007
женщина с музыкой в голове.)
Когда я иду с работы в небе....смеются чайки.
Это тот смех, который так легко перепутать с криком.
И во мне остается горький осадок, словно в белой фарфоровой от крепкого кофе.
Это тот смех, который так легко перепутать с криком.
И во мне остается горький осадок, словно в белой фарфоровой от крепкого кофе.
среда, 04 июля 2007
женщина с музыкой в голове.)
Все ведь хорошо? Правда?
Но от этого ни капли не легче.
Все ведь правильно? Точно.
Ага, правильно и точно.
***
Это все глупость, глупость.
Бездарность минут и страх.
Ненужность мгновенья утра,
Когда видишь солнце в глазах.
Это все дым и пепел.
Это винил пластин.
Я постарел. Заметил?
Ну что же, тогда прости?
Это все тайна...тайна,
Покрытая коркой льда.
Только в письмо печально
Слетают мои слова.
А ты в сигаретном дыме
Украдкой сотрешь следы
Не слез и не смеха...пыли,
Укрывшей мои виски.
Но от этого ни капли не легче.
Все ведь правильно? Точно.
Ага, правильно и точно.
***
Это все глупость, глупость.
Бездарность минут и страх.
Ненужность мгновенья утра,
Когда видишь солнце в глазах.
Это все дым и пепел.
Это винил пластин.
Я постарел. Заметил?
Ну что же, тогда прости?
Это все тайна...тайна,
Покрытая коркой льда.
Только в письмо печально
Слетают мои слова.
А ты в сигаретном дыме
Украдкой сотрешь следы
Не слез и не смеха...пыли,
Укрывшей мои виски.
вторник, 03 июля 2007
женщина с музыкой в голове.)
Наш преждевременный листопад. Идти рядом и молчать.
Есть люди, которых просто хочется обнимать.
Но ты не один из них.
И художник рисует, как твои пальцы переплетают мои.
По асфальту тянутся две тени. По асфальту тянутся твои и мои шаги.
И не разобрать где чьи.
Когда в тебе все меняется, то кажется, что изменился весь мир.
Когда меняется что-то в другом, то ты этого как правило не замечаешь.
Я не вправе тебя винить.
Наш преждевременный листопад. Идти рядом и молчать. За нас пусть скажут листья.
Все то, что мы не можем выпустить наружу.
Прости.
***
Босиком. По ветру твоему.
Скажи, что тебе стоит исчезнуть? Что мне стоит петь, раскинуть руки, как крылья, побыть немного бабочкой. Петь. Только остается ощущение замкнутости, словно в банке.
Мне тяжело с тобой. Стало. Почему?
И разговор в какой раз не получается.
Хочу на улицу. боюсь уйти и не остаться.
Босиком. По дыханию твоему.
Скажи, разве можно рисовать солнце на асфальте и верить, что дождь его не смоет?
Почему я тебя не чувствую? вообще. Никак.
Хочу сбежать. боюсь забыть скрыть свои следы.
За мной всегда кто-то уходит.
Знаю, что в этот раз это будешь снова не ты. А кто-то другой.
Кто? да какая разница?
***
Хорошей вам охоты, господа.
Я выхожу из ранга Бога
И по асфальтовой дороге уходит прочь моя душа.
Хорошей вам охоты, господа.
Ведь мы всегда останемся волками.
***
не читать.
читать дальше
Есть люди, которых просто хочется обнимать.
Но ты не один из них.
И художник рисует, как твои пальцы переплетают мои.
По асфальту тянутся две тени. По асфальту тянутся твои и мои шаги.
И не разобрать где чьи.
Когда в тебе все меняется, то кажется, что изменился весь мир.
Когда меняется что-то в другом, то ты этого как правило не замечаешь.
Я не вправе тебя винить.
Наш преждевременный листопад. Идти рядом и молчать. За нас пусть скажут листья.
Все то, что мы не можем выпустить наружу.
Прости.
***
Босиком. По ветру твоему.
Скажи, что тебе стоит исчезнуть? Что мне стоит петь, раскинуть руки, как крылья, побыть немного бабочкой. Петь. Только остается ощущение замкнутости, словно в банке.
Мне тяжело с тобой. Стало. Почему?
И разговор в какой раз не получается.
Хочу на улицу. боюсь уйти и не остаться.
Босиком. По дыханию твоему.
Скажи, разве можно рисовать солнце на асфальте и верить, что дождь его не смоет?
Почему я тебя не чувствую? вообще. Никак.
Хочу сбежать. боюсь забыть скрыть свои следы.
За мной всегда кто-то уходит.
Знаю, что в этот раз это будешь снова не ты. А кто-то другой.
Кто? да какая разница?
***
Хорошей вам охоты, господа.
Я выхожу из ранга Бога
И по асфальтовой дороге уходит прочь моя душа.
Хорошей вам охоты, господа.
Ведь мы всегда останемся волками.
***
не читать.
читать дальше
среда, 20 июня 2007
женщина с музыкой в голове.)
Достаточно?
Милый, милый…Сердца-стекляшки.
И тише дождей бывает лишь крик.
Снимая с плеча шелк белой рубашки,
Ты словно остыл, испугавшись на миг.
Достаточно чувств, чтобы лгать или плакать.
Достаточно слов, чтобы, веря, не ждать.
И листья слетают в осеннюю слякоть.
Достаточно? Хватит?
Закончим играть.
Милый, милый…Сердца-стекляшки.
И тише дождей бывает лишь крик.
Снимая с плеча шелк белой рубашки,
Ты словно остыл, испугавшись на миг.
Достаточно чувств, чтобы лгать или плакать.
Достаточно слов, чтобы, веря, не ждать.
И листья слетают в осеннюю слякоть.
Достаточно? Хватит?
Закончим играть.
женщина с музыкой в голове.)
Когда я войду в свою комнату, там будут занавески на окнах. Дымчато-серые с серебристыми запыленными каемками.
Когда я войду в свою комнату, там будет выключен свет, но будет светло. Там будет вечер, но утро. Там будет зима и лето.
Когда я войду в свою комнату, там не будет тебя.
А небо слишком хрупкое, как легкая скорлупка блестящей слюды. И если оно не выдерживает даже ангелов, то, что же говорить о нас.
Я видел, мы упали.
[Свободы слишком много в мире… и, наверное, слишком мало для каждого из нас.]
Есть свобода шагнуть с любой крыши, есть свобода смотреть на солнце, есть свобода мечтать.
Есть свобода жить и умирать. Но мы всегда ее связываем…эту свободу. Связываем с чем-то или кем-то. Становимся обязанными или сами обязываем кого-то. А потом долго рассуждаем о том, что ее нет… нет свободы. И говорим как. ее. нам. не хватает.
***
Наш Бог давно уже стал суеверием.
***
Гроза…гроза. Безумие.
Милый Гудвин, забери мое сердце.
Оно слишком надрывно стрекочет.
Оно теперь мне не нужно. Не к чему.
Гроза…гроза. Безумие.
Мокрый асфальт. Как бы я на него не смотрел: с высоты пятого этажа или прямо себе под ноги.
Милый Гудвин. Слишком тяжелое, слишком горячее…безрассудное.
Оно теперь мне не нужно. Не для себя… и не для кого.
***
Из жизни, а не из мыслей:
приехали..) подарили галстук с пингвинами. счастлив. люблю.
Когда я войду в свою комнату, там будет выключен свет, но будет светло. Там будет вечер, но утро. Там будет зима и лето.
Когда я войду в свою комнату, там не будет тебя.
А небо слишком хрупкое, как легкая скорлупка блестящей слюды. И если оно не выдерживает даже ангелов, то, что же говорить о нас.
Я видел, мы упали.
[Свободы слишком много в мире… и, наверное, слишком мало для каждого из нас.]
Есть свобода шагнуть с любой крыши, есть свобода смотреть на солнце, есть свобода мечтать.
Есть свобода жить и умирать. Но мы всегда ее связываем…эту свободу. Связываем с чем-то или кем-то. Становимся обязанными или сами обязываем кого-то. А потом долго рассуждаем о том, что ее нет… нет свободы. И говорим как. ее. нам. не хватает.
***
Наш Бог давно уже стал суеверием.
***
Гроза…гроза. Безумие.
Милый Гудвин, забери мое сердце.
Оно слишком надрывно стрекочет.
Оно теперь мне не нужно. Не к чему.
Гроза…гроза. Безумие.
Мокрый асфальт. Как бы я на него не смотрел: с высоты пятого этажа или прямо себе под ноги.
Милый Гудвин. Слишком тяжелое, слишком горячее…безрассудное.
Оно теперь мне не нужно. Не для себя… и не для кого.
***
Из жизни, а не из мыслей:
приехали..) подарили галстук с пингвинами. счастлив. люблю.
четверг, 24 мая 2007
женщина с музыкой в голове.)
Откупиться от памяти ореховой настойкой и, разглядывая фиолетово-белые облака, прокручивать в голове мысли.
Бывает так, что человек, который был в твоей жизни так нестерпимо моментально из нее выходит…растворяется и исчезает. Словно утренний туман. И сколько бы ты не убеждал себя, что оставил на сердце несколько коротких записей обо всех замечательных днях и вечерах, проведенных вместе, все равно, рано или поздно кто-то невидимый проводит по поверхности этого самого сердца рукой и, словно пыль смахивает, не оставляя ни-че-го.
Смешное такое слово – «ничего». Вроде подразумевает под собой понятие о какой-то незаполненной пустоте. А посмотришь с другой стороны и увидишь как раз отсутствие этого чего-то, так явно нужного.
Как-то так вышло, что в этом году я отказываюсь от всех своих самых близких людей. И после очередной потери думаю, что хуже уже не будет и быть - не может. Да только время в стиле нон-стоп. Впрочем, жалеть об этом нет смысла. Я и не жалею, почти с легкой душой выбрасывая все, что было и что осталось.
Бывает так, что человек, который был в твоей жизни так нестерпимо моментально из нее выходит. И бывает так, что ты не хочешь его останавливать.
***
А так встречайте, я ведьма. Купил себе синие линзы.
Бывает так, что человек, который был в твоей жизни так нестерпимо моментально из нее выходит…растворяется и исчезает. Словно утренний туман. И сколько бы ты не убеждал себя, что оставил на сердце несколько коротких записей обо всех замечательных днях и вечерах, проведенных вместе, все равно, рано или поздно кто-то невидимый проводит по поверхности этого самого сердца рукой и, словно пыль смахивает, не оставляя ни-че-го.
Смешное такое слово – «ничего». Вроде подразумевает под собой понятие о какой-то незаполненной пустоте. А посмотришь с другой стороны и увидишь как раз отсутствие этого чего-то, так явно нужного.
Как-то так вышло, что в этом году я отказываюсь от всех своих самых близких людей. И после очередной потери думаю, что хуже уже не будет и быть - не может. Да только время в стиле нон-стоп. Впрочем, жалеть об этом нет смысла. Я и не жалею, почти с легкой душой выбрасывая все, что было и что осталось.
Бывает так, что человек, который был в твоей жизни так нестерпимо моментально из нее выходит. И бывает так, что ты не хочешь его останавливать.
***
А так встречайте, я ведьма. Купил себе синие линзы.